Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
извините:
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь...
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь...

Но ведь я не вернусь.

 * * *

Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел...
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной...

Без него мне
еще тяжелей.

 * * *

Я верующим был.
Почти с рожденья
я верил с удивленным наслажденьем
в счастливый свет
 домов многооконных...
Весь город был в портретах,
 как в иконах.
И крестные ходы —
 по-районно —
несли
свои хоругви и знамена...

А я писал, от радости шалея,
о том, как мудро смотрят с Мавзолея
на нас вожди «особого закала»
(Я мало знал.
И это помогало.)
Я усомниться в вере:
 не пытался.

Стихи прошли.
А стыд за них
 остался.

 * * *

Где-то есть город, тихий, как сон.
Пылью тягучей по грудь занесен.
В медленной речке вода как стекло.
Где-то есть город, в котором тепло.
Наше далекое детство там прошло...

Ночью из дома я поспешу,
В кассе вокзала билет попрошу:
"Может, впервые за тысячу лет
Дайте до детства плацкартный билет!.."
Тихо ответит кассирша: "Билетов нет..."

Так что же дружище! Как ей возразить?
Дорогу в детство где еще спросить?
А может, просто только иногда
Лишь в памяти своей приходим мы сюда?.

В городе этом сказки живут.
Шалые ветры в дорогу зовут.
Там нас порою сводили с ума
Сосны - до неба, до солнца - дома.
Там по сугробам неслышно шла зима...

Дальняя песня в нашей судьбе,
Ласковый город, спасибо тебе!
Мы не вернемся, напрасно не жди.
Есть на планете другие пути.
Мы повзрослели. Поверь нам. И прости.